"Business" - это "дело" а не "кража"

​В 2015 году в главной стране нашего Содружества, России, насчитывалось около двух миллионов малых и микропредприятий (до 100 человек занятых с оборотом до 400 миллионов рублей) и 13,7 тысячи средних предприятий (от 101 до 250 занятых с оборотом до миллиарда рублей). Около 60 процентов МСП приходится на розничную и оптовую торговлю, 12 - на строительство и 10 процентов - на обрабатывающее производство. Добавьте 2 миллиона 413 тысяч индивидуальных предпринимателей и получите примерно 25 процентов занятых в малом и среднем бизнесе от общего количества трудоспособного населения[1].

Исследования, проведённые одной из организаций, представляющих интересы малого и среднего бизнеса, свидетельствуют: около 60 процентов предпринимателей не уверены в своём будущем, а примерно половина согласны потерять в размере заработка, но выиграть в его надёжности.

Простая мысль из цыганской песни «лучше много раз по разу, чем ни разу много раз» - постепенно торит себе дорогу через чертополохи «перестроечной» воспалённой одержимости «шиком и блеском куртизанок».

Оказалось, что у куртизанок есть не только блеск, но и нищета – о чем нас вроде бы в советское время предупреждало издательство иностранной литературы…

С 2010 года в малые предприниматели валом повалили люди из рецессивных отраслей. Организационная структура экономики меняется в пользу менее эффективного мелкотоварного производства, когда инженеры переквалифицируются в торговцев. От хорошей жизни в МСП не пойдёшь: зарплата там в среднем 15 774 рубля в малых и микропредприятиях, 26 тысяч рублей - в средних предприятиях. Это ниже среднего показателя по стране (33 тысячи рублей).

Что и неудивительно: «ЭиМ» устала уже с цифрами, цитатами из учебников истории и формулами доказывать, что частный бизнес ориентируется на уровень государственных зарплат с неизбежным коэффициентом понижения. Если за «выкопать яму» государство платит рубль, то бизнес, во-первых, ни в коей мере не намерен переплачивать (то есть госрасценки для него потолок – и его нельзя упрекать, рачительный хозяин себе убытков не нанесет). Во-вторых, бизнес работает с теми людьми, кого «в государство» не взяли (потому что служить стране, слов нет, почетнее и престижнее, чем батрачить на частника, и если есть возможность стать служащим – никто не пойдёт слугой).

Имея дело с людьми, уже отвергнутыми госпредприятиями, частный бизнес штрафует их за эту отвергнутость вычетом. Вот как это было в царской России: В 1900 году средняя зарплата составляла 299 рублей в год. Но к рабочим государственного сектора было иное отношение, им рассчитывали зарплату по социальным критериям – по минимально необходимому для жизни набору[2].

Т.н. «Высочайше утвержденные комиссии по улучшению быта рабочих» того или иного ведомства рассчитывали «социально-минимальную оплату труда». В военном ведомстве на 1900 год такая комиссия рассчитала минимально-необходимую зарплату рабочего в 612 рублей в год, в два раза выше той суммы за которую рабочий готов был (и принужден) в рыночных условиях наниматься[3].

Собственно говоря, в наши дни изменились только цифры. Принципы же продолжают действовать те же. Государство исходит при установке расценок из ПОТРЕБНОСТЕЙ наемника, а частный предприниматель – из ВОЗМОЖНОСТИ. То есть: не сколько человеку нужно для жизни, а за сколько он готов наниматься…

В этом нелепо упрекать бизнесмена. Во-первых, он не богадельня, чтобы платить за труд выше рыночной цены. Он разорится, если так будет делать. Во-вторых, он и сам в современной РФ еле-еле сводит концы с концами. «Вовсе не сыром в масле катаются бизнесмены и их наёмные работники, а выживают, как, впрочем, и абсолютное большинство населения страны» - делает вывод проницательный и глубокий обозреватель «Парламенской газеты» Ю.Скиданов, ни в какой «оппозиционности» не замеченный, статусная фигура...

Он же делает вывод, под которым готов подписаться весь коллектив «ЭиМ»: «Мировой опыт показывает, что небольшие предприятия всегда служат дополнением к основному, массовому производству и наиболее эффективны там, где неэффективны крупные, вертикально интегрированные структуры». Тут чего добавишь, если всё точно сказано[4]?

Однако МСП России до сих пор не соответствует мировому уровню, несмотря на то что на его поддержку государство направило только в 2013-2014 годах около 135 миллиардов рублей.

Вклад в национальный продукт малых и средних предприятий России мал - всего 20 процентов.

А вот в КНР он составляет около 50%, причём китайские предприниматели обеспечивают около 53 процентов невообразимого китайского экспорта. У глянца есть обратная сторона. Газета «Завтра» свидетельствует: «реально поддерживает так называемую постиндустриальную экономику… валовый продукт, который создаётся Индией и Китаем. В 2010 году экономисты посчитали, что если из мирового валового продукта вычесть Индию и Китай, то он окажется на уровне 1980 года. А как создаётся валовый продукт Индии и Китая? Китайцы говорят, что у них 50%-60% даёт ручной труд, у индийцев — порядка 70%. То есть налицо сверхэксплуатация ручного труда сотен миллионов индийцев и китайцев, которая поддерживает на плаву паразитарную экономику…»[5].

Что мешает российскому МСП? То же, что и другим организационным формам: по результатам опроса ВЦИОМ, частники назвали такие сдерживающие факторы для развития бизнеса, как нестабильность рубля, высокий уровень налогообложения, снижающийся спрос, неопределённая экономическая ситуация.

При этом либералы в правительстве видят у бизнеса совсем другие проблемы: чрезмерное надзорное давление государства, частота внеплановых проверок, необходимость «надзорных каникул» для МСП, сложность системы предоставления предпринимателям информации от госорганов, отсутствие у регионов возможности самостоятельно устанавливать низкую ставку платы для предпринимателей за аренду помещений, находящихся в государственной и муниципальной собственности…

Либералы в правительстве и реальный бизнес разговаривают на разных языках.

Либералы в силу их тупости (если не говорить о национальной измене) – думают, что главная радость для вороватого бизнеса сбежать от проверяющих и налогов не платить, никакой информации о себе не сдавать. Задарма получить при этом офис и дешёвый кредит (что есть недобросовестная конкуренция к тем, кто получает дорогие кредиты и офисы снимает за полную стоимость).

Либералы думают, что в регионах местные чиновники спят и видят – как бы поскорее снизить «плату для предпринимателей за аренду помещений, находящихся в государственной и муниципальной собственности». На деле, думаем, учитывая плачевное положение всех региональных бюджетов, регионы используют рычаг в обратную сторону…

А ведь либеральному кублу говорят с мест, люди, которые гробят себя за прилавками реального малого бизнеса: это всё третьестепенные проблемы, они конечно, нервы мотают, но не в них дело! Вы нам надёжные цены дайте, растущий спрос, уверенность и стабильность – а там хоть каждый день проверять приходите!

Расхождение в списке проблем у практиков МСП и либералов-макроэкономистов не случайно. Оно есть следствие в корне разных подходов к самым ключевым вопросам предпринимательства.

Кто такой сам по себе, по определению малый (или средний) предприниматель? Он звено в цепи разумной, рационально, ко всеобщей пользе, рачительно управляемой экономике? Или же он одинокий волк, который рыскает по дикому полю в поисках: где бы чего украсть, где бы падалью разжиться?

Из чего складывается (фундаментальнейший вопрос!) предпринимательский доход, прибыль малого предприятия? Она растёт вместе с ростом продуктивности, производительности его труда? Или же она зависит от «ловкости верчения» и беспринципного мародёрства по отношению ко всему, что «плохо лежит»?

Нетрудно заметить, что либералы исходят из второй концепции предпринимательства: бизнесмен есть одинокий волк, действующий на свой страх и риск. Он в их концепции не заполняет, не латает дыры в национальной экономике, а наоборот, пронырливо ими пользуется. И потому в либеральной концепции предприниматель заинтересован, чтобы дыр стало побольше, а контроля за его пиратскими галсами - поменьше.

Это – одна из самых разрушительных сторон теории «свободы личности» и «частной инициативы» в либерализме. Предлагается плодить хищников, которые воспользуются провалами и недостатками народного хозяйства, вырвут оттуда с мясом себе личную прибыль – лишь бы только контнольно-надзорные органы подальше отошли.

Но ведь любой разумный человек (не либерал) понимает, что прибылью общество награждает точно так же, как тюрьмой – наказывает. Лучшая прибыль должна идти лучшим людям, как награда за их большой вклад в общее дело! Только в этом случае общество будет развиваться, а не деградировать, а предпринимательство – работать на цивилизацию, а не сползать к банальнейшему криминальному «беспределу»…

Поясню на модели, как растёт прибыль от продуктивности, а как она же растёт от пронырливости.

Допустим, человеку дали сад. Сад является (в целом) тем сырьём, из которого в экономическом смысле производятся яблоки. То есть дано сырьё из которого можно (реально, а не на бумажной бирже) сделать товар. В нашем случае – яблоки. Раз вопрос с сырьём решен – встаёт вопрос со сбытом. Допустим, человеку пообещали покупать у него яблоки, сколько бы он их не вырастил. При этих условиях бизнесмен становится ЗВЕНОМ в цепи, а не одиноким волком. Он берёт от общества заказ, выполняет заказ и получает за это предпринимательский доход.

Он, конечно, хочет, чтобы доход был побольше. И у него есть для этого сметка, смекалка, хозяйская рачительность, личный интерес. Если он (допустим) сдаст 100 яблок, то получит 100 рублей. Если 200 – то двести рублей. А если все четыреста – то четыреста рублей получит, вчетверо увеличив свой личный доход.

Личная денежная заинтересованность, которой так не хватало советской экономике (при всех её безусловных плюсах) – налицо.

Теперь рассмотрим ситуацию, когда человеку скинули землю, ничего не заказав, и никуда ничего брать не обещали. Яблоки он там вырастит или коноплю – всем наплевать. В таких условиях ПРИБЫЛЬНОСТЬ НАРАСТАЮЩЕЙ ПРОДУКТИВНОСТИ отступает на второй план, а то и вовсе исчезает.

На первый же план выходит вороватая пронырливость дельца в худшем смысле этого слова. Уболтав «лохов», «впарив» им 100 яблок по 3 рубля за штуку, он получит больше, чем за 200 яблок по рублю. В любом случае найти сбыт для него куда важнее, чем наращивать продуктивность сада.

Если он НЕ продаст 100 яблок, то его убытки будут в 4 раза ниже, чем если он НЕ продаст 400 яблок. Понимаете? Он заморочен поиском ускользающего покупателя, а вовсе не ростом товарного производства. У него (чаще всего) – большая часть производственных мощностей попросту простаивает в отсутствии сбыта всего, что на них можно было бы произвести!

+++

Главный вывод: очевидные и нарастающие проблемы российского бизнеса лечат совсем не теми «припарками», которые подходят к его болезни.

Ему дают совсем не то, что ему потребно, а зачастую и прямо противоположное его потребностям. Его сметку, смекалку, хватку, хозяйский догляд, личный интерес – используют не во благо экономике, а ей назло.

Сокращая зарплаты, пенсии, социальные пособия, занимаясь «жёсткой экономией» денежных бумажек – правительство глушит бизнес, как рыбу глушат динамитом.

Потому что если нет спроса покупателя – ничего не поможет: ни дешёвые офисы, ни низкие налоги, ни полный разгон всех проверяющих надзирателей…

Ноль – он и есть ноль, как его не дели, или наоборот, как его на него самого не умножай.

В реальной жизни проблемы сферы бизнеса неотделимы от его страны, народа.

Если, конечно, речь не идёт о ворах – но о них разговор отдельный…

[1] По данным «Парламентской газеты», 26 мая 2016 года

[2] Весь экономический опыт царизма доказывает, что успех сопровождал царизм там, где царизм брался активно управлять экономикой, а провалы следовали там, где царизм пытался в духе либеральной концепции покровительствовать «экономическим свободам». Экономика эффективно развивалась только там, где она была жёстко подчинена социальным задачам, в условиях подавления собственно экономических интересов, и разваливалась там, где, казалось бы, ей только и развиваться: в условиях полного приоритета экономических целей над социальными.

[3] К.Ф.Шацилло, «Первая революция в России», М-1985 г.

[4] Тем не менее в России есть сфера, где малый и средний бизнес играет стратегическую роль. Это сельское хозяйство. Составляя около 20 процентов от общего числа предприятий малого и среднего бизнеса, частные и подсобные хозяйства производят почти 44 процента всей сельхозпродукции в стране, лидируя по рентабельности и объёмам производства. Это обусловлено спецификой деревенской жизни и труда на земле, где обособленные коллективы идеально соответствуют организационным формам МСП.

[5] «Завтра»// «Омерзительная семёрка», Андрей Фурсов, 2 июня 2016

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 7 июня 2016

Подпишитесь на «Экономику и Мы»