Укушенный становится кусачим?!

​«Измы» человеку понимать трудно. Что такое «изм» - социализм или капитализм – знают только их придумавшие люди, да и то не всегда. Зато всегда можно сказать, отмазываясь от упрёков, что «изм» построен неправильно. У нас была устойчивая мода говорить про «неправильный социализм» (помните: муравьиный, и без человеческого лица). Ей сменила столь же устойчивая мода говорить про «неправильный капитализм». Амбициозные подонки, рвущиеся к власти, говорят на языке детского сада: выборы нечестные, суды нечестные – а при нас будут честные. А кто гарантия? Да мы же и гарантия!

Но это не разговор со смыслом, а толчея воды в ступе. Вопрос о правильных и неправильных «измах» я постиг, когда изучал средневековый номинализм.

И открыл для себя нехитрую, в общем-то, истину: в сложный термин каждый человек вкладывает собственное содержание. Про такое как раз и сложена поговорка – «хоть горшком назови, только в печь не сажай». Она помогает увидеть разницу между словом «горшок» и ситуацией «горения в печи».

Если мы хотим смысла в речи, если мы хотим говорить не междометиями, а предметно – нам нужно уйти от «измов», и понять более простые вещи. Есть опасность, а есть безопасность. Есть снабжение, а есть отсутствие снабжения. И, как ни удивительно, разница между ними понятна даже неграмотным людям! Тем, которые никогда не смогут дать научного определения «коммунизму» или «капитализму»…

Есть определённые удобства, а есть их отсутствие. Понятно без лишних слов, что бесплатная медицина снижает риск оказаться без медицинской помощи, а платная – повышает этот риск. Отсутствие безработицы снижает риск остаться без работы, а её наличие – повышает. Наличие плана, квалифицированного выполняемого, снижает неопределённость будущего, а отсутствие – повышает эту неопределённость.

А что есть неопределённость? Это непредсказуемость. Правда – истинная, искренняя, честная, неопровержимая – в том, что в современном мире никто не может сказать, что с вами завтра будет. Ни я, ни другие эксперты, обречённые в рыночном бардаке гадать на кофейной гуще или на бобах – рискуя остаться на бобах или без оных.

Мы подчиняем себе окружающую среду, заставляя её служить нашим потребностям – или же мы не властны над ней, преисполненные ужаса перед ней, мы поклоняемся ей, как это делали первобытные предки. Мы можем построить поливальные установки, а можем шаманить, умоляя, чтобы пролился дождь на нивы.

И вот что интересно: если дождь прольётся, то он будет дешевле поливальных установок! Ведь когда ливень с неба – она нам ничего не стоит. Нет ни финансовых, ни трудовых затрат, ни потери времени, которые неизбежны при монтаже поливальных установок.

И мы можем скакать под дождём, уподобившись дикарям (которыми мы всё больше становимся) – радуясь изобилию ничего нам не стоившего полива.

В самом деле, зачем чего-то конструировать, если можно просто дождаться естественного сложения обстоятельств? Ведь мы же знаем, и знаем точно, что как-нибудь, но они сложатся. Не бывает такого, чтобы они не сложились вообще никак. Может быть засуха – но может быть и естественный дождь. А раз он естественный – зачем тогда эти «чудовищные» затраты на поливальные установки?

Или вот скажем парники: они же жрут и труд и деньги! Их строить, стеклом землю крыть, прямо скажем, мучение. А ведь может так сложиться, что заморозков на почве нет, и парник оказался ненужным! Вы только задумайтесь, как выиграет в такой ситуации тот, кто не строил парника по отношению к тому, кто уныло и упорно его строил…

Наша жизнь (кстати, как и американская!) начинается обычно со сказки про домики трёх поросят. И в этой сказке выигрывает поросёнок с каменным домом. Но благодаря волку!

Взрослея, мы понимаем, что если изъять из сказки про трёх поросят волка – то третий поросёнок в адском экономическом проигрыше! У него чудовищно низкая, с экономической точки зрения, производительность труда. Почему?

Сами подумайте!

Сколько он потратил на метр квадратный жилплощади сил и средств? И сколько этого же потратил на метр первый из поросят? У первого из поросят осталась уйма сил и уйма средств на другие потребительские нужды. Он быстренько выстроил домик, и пошёл жёлуди искать. А третий поросёнок вместо желудей ходит в поисках камней. А вкусны ли камни? Вопрос риторический…

+++

Отбросив все «измы» мы отбрасывает споры «остроконечнков» с «тупоконечниками», отбрасываем схоластику в худшем смысле этого слова (слова «схоластика»). Мы из номинальных дебрей, где дерёмся и убиваем друг друга за слова – переходим к корневой сути вопроса.

Есть простой здравый смысл удобства и безопасности людей. Или его нет.

Большинство генералов «белой» армии (Слащев и даже Деникин!) прозревали очень поздно, уже в эмиграции. Угробив огромную массу людей и превратив страну в руину, они вдруг понимают (в мемуарах), что не знают – зачем, с какой целью это делали! Ребята, нельзя ли было пораньше сесть и подумать, что у вас нет социально-экономической программы?

Может быть, лучше идти другим путём? Может быть, вначале принять социально-экономическую программу, а уж потом воевать, людей убивать?!

Что вы за люди такие, убивать – убиваете, а зачем и за что – плаваете в ответах?

Упорство «белых» в борьбе неизвестно за что (программа кровавого «непредрешенчества») озлобила и растравила «красных». «Красные», наверное, были бы (и были!) другими – если бы не столкнулись с таким упорным, а главное, немым и тупым неприятием своих планов.

По сути, есть лишь два подхода: или мы чего-то сознательно строим, видя цель, ориентиры, смысл своих действий. Или же мы тупо ждём, как оно само сложится. Если мы «ждуны», то нам необязательно сидеть ровно. Мы можем в процессе ожидания «играша, плясаша». Правда, смысла в этих играх и плясках, кроме развлекательного, нет, потому что мы ведь ничего не строим.

Человек тёмный, первобытный может придавать играм и пляскам ритуальный смысл, думать, что своими кривляниями он привлекает благосклонность «богов дождя» и тем самым способствует поливу. Но человек, получающий образование, всё больше и больше осознаёт: надо не шаманить, а строить поливальные установки.

Слово «созидание» мне кажется понятнее, чем слово «социализм». Бог его знает, что собеседник имеет в виду, когда говорит «социализм» или «демократия», ведь в голове у него при этих словах может быть какая угодно, привязанная к ним картинка!

А вот если мы ставим вопрос иначе, вопрос о сознательном созидании – то как-то понятнее. Мы что-то придумали и делаем. Или мы ничего не делаем – а тогда зачем нам что-то придумывать? Зачем нам мышление – если мы его не используем для планирования будущего? Чтобы хранить картинки прошлого? А с какой целью, с развлекательной?

-Мы придумали, что нам нужен, например, самолёт.

-Сделали одну модель – а она не полетела.

-Мы сделали другую, она сперва полетела, а потом рухнула. Ещё, как на грех, и лётчик-испытатель убился…

-Мы можем махнуть рукой, а можем строить третью модель. А испытателя снабдить, на всякий случай, парашютом.

Вот где смысл выбора между советским и пост-советским!

Или мы всё-таки доведём до ума модель летательного аппарата, или согласимся считать, что человеку летать не дано. Второе дешевле, но… Понятно, какое «но» следует из решения остановить прогресс!

У цивилизации есть ряд неотменимых задач, ключевые из которых:

– Удобство, стабильность, безопасность окружающей человека среды. При рыночной непредсказуемости и неопределённости нельзя гарантировать решения ни одной из этих задач. Никогда.

Потому что из непредсказуемости вытекает прямой вывод: вообще нельзя знать, что будет с нами завтра, и где мы завтра окажемся!

Ребята, это не просто лотерея, это гусарская рулетка.

Просто лотерея – это когда проиграл, плюнул и дальше пошёл, потеряв тридцать рублей на билетике-пустышке. Досадно, но не смертельно.

Надобно понять, если вы ещё не поняли: в рыночной лотерее проигрыш означает смерть.

И не тридцать рублей ставили на кон жители «города моторов» Детройта, ныне лежащего в руинах! Они поставили на кон и проиграли собственные жизни.

Безопасность – есть доступность необходимого.

Максимальная доступность – бесплатность.

Всякая плата подразумевает, что кого-то да отсекли от раздачи лекарственных препаратов или знаний. Может быть, большинство населения, а может, только 10%, в разных случаях по-разному, но ведь кого-то отсекли, факт! Иначе зачем устанавливать барьер в виде оплаты?

Там где установлен шлагбаум – подразумевается, что кого-то намерены не пускать.

+++

Когда мы жили в СССР, мы тоже не очень-то это понимали. Наши головы, скажем самокритично, были набиты какими-то умозрительными, оторванными от реальности построениями и сектантской шелухой, в которую любят облачаться прогрессивные идеи всех эпох.

Мы проиграли – потому что разучились говорить простыми словами.

Чем жонглировать терминами, просто скажи: доступна тебе лично квартира или недоступна? Это, извините, факт, который даже дебилу по силам понимать.

Вот она предоставлена.

А вот она не предоставлена.

Чего тут жонглировать словами? При чём тут «рабская психология» или «дух свободолюбия»? С натяжкой, конечно, можно говорить, что бомжи – очень свободолюбивые люди, потому что два раза с привязкой к одному месту не ночуют, но… Сами понимаете, не то!

Одно дело – когда у тебя есть право на труд.

Совсем другое – возможность. Она даёт ресурс шантажировать тебя, играть с тобой, как кошке с мышкой, вымогать у тебя что-то. Хочу – дам, а хочу не дам! А если тебе позарез нужно – то пляши! Нет, не так, а кверх тормашками попляши…

Вырваться из липкой паутины болтовни и миражей – это значит, вырваться к окончательным, легко измеряемым смыслам.

Есть – это факт. И нет – тоже факт.

+++

Наши люди ждали коммунизма, как знамения, думая, что он будет объявлен в утренних новостях, выйдет по объявлению… А он не может настать в какой-то из дней, потому что это долгое, плавное накопление полезного опыта организации. Если оно ведётся, конечно!

Ведь можно и не копить, а наоборот, расточать. Растаскивать уже построенное обратно, чем у нас теперь активно занимаются. Но единственным реальным достижением антисоветизма выступает только то, что жизнь людей каждый день будет становится всё менее удобной и всё более опасной. Ничего другого методом растаскивания и разрегулирования добиться нельзя, и умным людям это заранее известно! Начнёт гореть там, где вчера не горело, и заливать там, где вчера не заливало, вот и всё. Появится боль там, где вчера было обезболено и опасность там, где вчера было безопасно.

Ещё раз скажу вам, что с нами на самом деле произошло. Человек сперва хотел, мечтал, потом стал, а потом и привык жить в мире устойчивом и комфортном. Это когда из крана течёт вода, в холодильнике много продуктов, электричество бесперебойно, дом просторный, а тепло в нём обыденно, как воздух. И всё это было достигнуто к 1980-му году лишь ценой дежурных неутомительных усилий трудящегося при отсутствии безработицы.

Но человек наглел. Животные инстинкты подбивали его изнутри уклониться даже от неутомительных и простейших усилий по поддержанию всеобщего благополучия. Человек стал мечтать вырваться – туда, куда манят низшие инстинкты, туда, где животные не тратят ни капли усилий ни на труд, ни на учёбу, а только спят, жрут, играют и сношаются. И когда этот уклон стал массовым – цивилизованный уклад рухнул.

Нам говорят – ну, а что такого? Экие вы церемонные, вам бы только реверансы друг другу делать! Ведь всегда же можно вырвать себе кусок мяса в борьбе из другого человека! Это вы просто драться не хотите – и ноете!

Став жертвой хищника – ты можешь выть и стонать.

А можешь пойти и поискать – для кого ты сам сумеешь стать хищником.

Ну и… компенсируешь откушенное…

Животное в нас целиком и полностью с таким подходом, замазывающим в хищничество от укуса, как при зомби-апокалипсисе (каждый укушенный сам становится кусающим) – целиком и полностью согласно.

Это его среда, понятные животному отношения, в которых животное сформировалось, приспосабливаясь под них.

Но цивилизацию построили не животные. И это тоже факт.

Александр Леонидов; 20 июля 2020

Подпишитесь на «Экономику и Мы»